Запад Беларуси: исторический пазл - Евгений Евгеньевич Асноревский

Алексею, что вскоре ожидает под Гродно шведов. Кроме того, царь отдал множество военных приказов своим военачальникам.

5 февраля Пётр пригрозил своему полководцу Борису Шереметьеву, который неправильно исполнил приказ. В случае продолжения самодеятельности царь обещал Борису Петровичу, что тот «заплатит головой». Шереметьев сразу же попросил о протекции Меньшикова, жалуясь, что от слов царя он «впал в меленколию» и опасается, чтобы его не убил «паралиж».

6 февраля Пётр и Меньшиков стремительно бежали из Гродно, а через два часа город захватили шведские войска, в рядах которых, по воспоминаниям очевидцев, дрался, и вполне успешно, лично Карл XII.

В следующем году российские войска одержали победу в эпохальной битве под Полтавой. Глупый авантюризм шведского короля не мог длиться вечно, несмотря на его несомненные воинские таланты.

Представленный выше текст показывает, что в Гродно Пётр I первый занимался не только важнейшими политическими и военными вопросами, но, как это было принято в ту эпоху, находил время и для более весёлых занятий, обрисованных как в полулегендарных свидетельствах, так и во вполне достоверных источниках.

По подсчётам автора, в Гродно Пётр провёл больше времени, чем в Вильне и Орше, в которых российский самодержец также останавливался надолго. На протяжении времени, занятого первой половиной Северной войны Гродно, таким образом, стал фактически своеобразной столицей Петра на территории ВКЛ. Что ж, королевскому городу подобный статус монаршей резиденции был вполне привычен.

Фрагмент 29. Рейд французских королей в Гродно и тайное письмо королю Швеции

Предыстория визита в город над Неманом целого десанта знатнейших людей Франции довольно занимательна. Не вдаваясь тут в подробности можно отметить, что в результате Великой французской революции 1789—1799 годов королевский дом Бурбонов был отстранён от власти, а его члены оказались в большой опасности. Поэтому, в 1791 году решили бежать из Франции, хотя удача сопутствовала не всем членам венценосного семейства, в частности, Людовик XVI был схвачен и позднее гильотинирован. Роялисты признали королём юного сына Людовика XVI, Людовика Карла, а регентом при нём стал брат казнённого монарха —Людовик Станислав. После подозрительной смерти мальчика, королём был провозглашён Людовик Станислав, ставший таким образом королём Людовиком XVIII, «королём изгнанником» и «королём путешественником», как его нередко называют. Людовик XVIII действительно вынужден был скитаться по самым разным уголкам Старого света, периодически сталкиваясь с отказами европейских правителей принять его.

Людовик XVIII незадолго до своего побега из Франции.

В 1804 году король-изгнанник жил в Варшаве. Надежда на поддержку российского царя, а также предполагаемая попытка убийства провозглашённого короля посредством яда, который должны были использовали агенты Наполеона, заставила Людовика спешно отбыть в Гродно, не дожидаясь ответа на письмо российскому императору Александру I, в котором француз просил пристанища на территории бывшего ВКЛ. Людовик пользовался конспиративным именем, именуя себя графом де Лиль. С ним был ещё один Бурбон — племянник короля, будущий формальный король Франции Людовик XIX, а также Антуан Луи граф (он же герцог) де Аваре, кардинал Луи-Жозеф де Монморанси-Лаваль, Луи Д’Омон герцог де Пьенн, граф (будущий герцог) Пьер Луи де Блакас, Алексис Бруно маркиз де Вассе, врач, капеллан и прочие слуги.

Приехав в Гродно 4 августа 1804 года, король узнал, что нежелающий дополнительно обострять отношения с Наполеоном император Александр не хочет видеть его гостем своих земель. К счастью для французского изгоя у него был запасной план. Шведский король Гюстав IV согласился принять бежавшего от французских революционеров Людовика. Беспрестольный король планировал оказаться в одном из важных городов шведского королевства — Кальмаре.

Из Гродно Людовик написал шведскому монарху письмо, текст которого сохранился.

«Монсеньёр, мой брат и кузен, я получил письмо Вашего Величества от 6 июля. Оно напомнило мне то письмо, которое Гюстав III писал мне в страшное время Варена. Моя дружба к отцу, и моя нежность к сыну. Ваше Величество простит это выражение, ибо разница наших лет изгладилась в моём сердце и слезы восхищения и умиления потекли из моих глаз. Я хорошо знал, что Бонапарт лгал, когда осмелился заявить, что ни один государь не ответит на моё письмо от 6 июня.

Я посылал Вашему Величеству известие о том, что намерен покинуть Варшаву 25 июля. Задержан на несколько дней в этом городе из-за заботы, вызванной ужасным делом, рассказ о котором я уже предоставлял Вашему Величеству. Это дело, согласно полученным мной новым донесениям представляется гнусным лабиринтом, где этот человек, разоблачивший преступление, сыграл бы роль злодейского главаря или соучастника (Речь о покушении на Людовика. Прим. Е.А.).

Я выехал 30-го числа и прибыл сюда 4-го числа этого месяца, где меня встретили самым тёплым образом военные и гражданские власти, и если я позволяю себе сказать это Вашему Величеству, то потому, что я уверен в Вашей дружбе. Молюсь, Ваше Величество, чтобы Вы убедились в моих нежных и искренних чувствах, которые я испытываю к моему брату и кузену. Добрый брат и кузен Людовик».

Король Швеции Гюстав Адольф — адресат гродненского письма Людовика XVIII.

Однако данный примечательный текст не был единственным посланием шведскому монарху. Между строчек письма было вписано другое сообщение, созданное с помощью специальных чернил, проявляющихся при нагревании письма. Вот этот тайный текст:

«По прибытии сюда я застал ответ Императора Российского, Его Императорского Величества. Без сомнения, руководствуясь политическими обстоятельствами, которые нужно уважать, он не считает, что моё воссоединение с частью моей семьи должно иметь место в пределах его государства, поэтому я могу с уверенностью воспользоваться щедрыми предложениями Вашего Величества, и я немедленно возобновлю своё путешествие к Балтийскому морю, чтобы отправиться в Кальмар. Единственное обстоятельство могло бы помешать выполнению этого проекта, это если бы непреодолимые препятствия помешали бы моим родителям уехать из Англии в Швецию. Я ещё не получил их ответов. 17 июля дата их последних писем в ответ на моё от 25 июня, но невозможно, чтобы через восемь дней я не знал об их планах. Безграничное доверие стало по отношению к Вашему Величеству долгом, поэтому я скажу Вашему Величеству и прошу сохранить этот секрет, что, окружив себя родителями, я намереваюсь выдать с ними новый акт, который я готовлю и который я хочу адресовать своему народу. Несомненно, для меня было бы весьма удовлетворительным поместить три геральдические лилии под прикрытие трёх корон, но я не стану злоупотреблять щедрой дружбой Вашего Величества, чтобы это не стало компрометацией, это было бы несчастьем для меня и источником вечного сожаления (Данная геральдическая метафора, с отсылкой к гербам королевских домов Франции и Швеции, видимо, означает намерение Людовика огласить свой акт в Швеции, если Гюстав не будет возражать. Прим. Е.А.).

Прошу Ваше Величество извинить меня, за то, что часть моего письма написана не моим подчерком. Я опасаюсь, чтобы не сделать свой слог неразборчивым, поэтому я положился на своего друга, графа де Аваре. Людовик».

Интересно и место постоя французских аристократов. В своём письме король отмечает тёплый приём со стороны гродненских властей, что может наводить на мысли о предоставлении гостю некоего элитного жилища. Всё-таки изгнанник, хотя и старался сохранять конфиденциальность и был лишён власти, продолжал оставаться формальным монархом великой европейской страны, поэтому нередко квартировал во дворцах, к примеру, в Митавском дворце и одном из дворцов в варшавских Лазенках. Список гродненских представительских резиденций позволял выбирать из нескольких объектов. Известно, что за два года до заезда элитной французской компании, Гродно посещал император Александр I, который остановился в так называемом дворце Валицкого. Не в этой ли резиденции квартировал и Людовик со своими спутниками? Писатель и историк Эрнест Доде отмечал, что Блакенфельдский дворец, расположенный неподалёку от латвийского села Вильце, дал приют изгнанникам после отъезда из Гродно и был комфортнее,